Пророчество для ангела - Страница 19

— Да кто ж еще-то, ну вот мерки, проглоты, выпи, залежни…, да мало ли там кровопийц. Мы с котом, открыв рот, взирали на нее. Кот медленно повернулся ко мне и схватился за сердце, долго его искал, не нашел и завопил уже так.

— Ллин!

— Поменьше патетики, — поморщилась я, ковыряясь в ухе, — у меня голова до сих пор болит.

— Ллин, — уже тише начал глотик, — мы ведь дальше не пойдем? Я жить хочу и есть, и крайне болезненно отношусь, когда сожрать хотят именно меня.

Я грустно улыбнулась.

— Ты можешь остаться здесь, уверена, что эта милая семья…

Толстушка, согласно закивала, продолжая теребить мохнатое ухо.

— И оставить тебя одну?! Да ты и трех дней не протянешь.

Я благодарно захлюпала носом, видимо успела простудиться.

Толстушка разочарованно вздохнула, забрала поднос с грязной посудой, и, пожелав мне скорого выздоровления, вышла за дверь.

Я закрыла глаза и занялась самолечением, бормоча под нос различные формулы и заклинания. Кот пытался не мешать. Через пять минут все раны затянулись и я смогла встать. Но от потери большого количества сил, которые сожрало волшебство, мне опять захотелось есть.

— Вперед, на кухню, — заявила я, быстро оделась и вышла за дверь, кот не отставал, временно не удивляясь моему аппетиту. Сам-то он мог есть в любое время суток и, кажется, в любых количествах.

На кухне хозяйка с ужасом наблюдала, как я уничтожаю ее запасы, которые были до нашего прихода расставлены на столе и, видимо, ожидали прихода ее мужа, он же был и старостой. Мы с котом ели молча, но много, и к концу женщина бросилась к печке, чтобы начать процесс готовки сначала. На печи хихикали и переговаривались трое ребятишек, с интересом разглядывая меня и кота. Наконец, самый младший из них: вихрастый мальчик лет пяти, набрался смелости, слез с печки и тихо подошел к столу, не отрывая горящего взгляда от увлекшегося рыбой кота. Мы с остальными двумя ребятишками с интересом за ним наблюдали. Паренек тихо подкрался к столу, протянул руки к сидящему к нему спиной Глотику… Мы затаили дыхание. И…, схватил кота, прижал к щуплой груди, и поволок к печке.

Кот орал и вырывался, размахивая рыбьим хвостиком, но когтей не применял. Вообще Обормот был чуть ли не больше самого паренька, а потому, пока он доволок его до печки, то изрядно умаялся. Но тут ему помогли сестра с братом, и в шесть рук орущий ругательства кот, был водружен на печку, где его принялись тискать и гладить. Хозяйка все так же суетилась у печки, не обращая на шум никакого внимания, ей явно было не до того, а я вмешиваться не спешила.

Вдруг крики стихли. Я удивилась, немного подождала, а потом, серьезно забеспокоившись, встала, и подошла к печке, пытаясь увидеть, что там происходит. А там лежал мурлыкающий Обормот, и громко урчал от удовольствия. Еще бы, его гладили, чесали за ухом, и даже обмахивали старым полотенцем от мух. Тут один из ребят заметил меня.

— Не боитесь, тетенька, мы с ним чуть-чуть поиграем, и отпустим.

— Только пусть сначала ласскажет о том, как он длался с плохими монстликами, — попросила девочка лет трех, — пожалуйста.

— Ну что ж дети, — важно кивнул Обормот, — их были тысячи, а я был один…

Я хмыкнула и отошла от печи, решив прогуляться по деревне.

— И пока моя слабая подруга, крича от страха, лезла на стену, я, как тигр…

Я скрипнула зубами, но решила не возвращаться. В конце-концов он и вправду спас мне жизнь, так что… прибью потом.

На улице было тепло, но все явственнее проступали первые признаки грядущей осени. Впрочем, до нее еще далеко. Я натянула на плечи захваченную из комнаты куртку и пошла вперед по улице. Многие встречные мне улыбались, некоторые даже здоровались. Мне было хорошо, и я решила немного задержаться здесь. Наверняка у старосты найдется работа для одной хорошей ведьмы, тем более так хорошо недавно доказавшей свою профпригодность.

Мелькнула вывеска трактира, я затормозила, и решила зайти. Наверняка там я узнаю много полезной информации.

Трактир встретил меня теплом, гулом и традиционной полутьмой. Я выбрала столик в углу: так, чтобы мне была видна дверь и подала знак разносчице. Ко мне подошла грудастая девица в ну о-очень коротком платье и без единой мысли на румяном, вечно улыбающемся лице.

— Кувшин вина, и кружку, — сказала я. Она почему-то хихикнула и удалилась, вертя бедрами по сторонам.

Оглядевшись, я насчитала три шумные человеческие компании. Так же в углу сидело четверо эльфов, один из которых постоянно косился в мою сторону. С ними сидел гномик и что-то вещал с очень жалким видом. Я поймала взгляд пялившегося на меня золотоволосого эльфа и смотрела ему в глаза до тех пор, пока он первым не отвел взгляда. Эльфы народ высокомерный и искушенный в волшебстве, с ними приходится считаться даже королям. В вечнозеленом лесу у них расположено единственное королевство, и они в своих владениях знают все о самом последнем листике, и управляют ростом и жизнью всех деревьев и животных, населяющих лес. Знания всплывали в голове одно за другим, легко разворачивая перед глазами события последних десятилетии. Эльфы жили тихо, так как с ними просто не осмеливались воевать. Да и незачем, в сущности, они живут сами по себе в своем королевстве, достаточно редко покидая его границы, а если какая-нибудь наивная дурочка прельстится красотой и песнями лесного барда, то это их проблемы. Возможно, она даже проживет еще года три. Дольше в рабстве у эльфов вроде бы никто не выдерживал.

Гном что-то доказывал эльфам, судя по их лицам — безрезультатно. А мне, наконец, принесли мое вино, которое я стала с удовольствием потягивать.